Томас АльтицерНирвана и Царство Божие (отрывок)
Учение о Боге современной теологии является, и это примечательно, ее самым слабым местом, хотя название этой дисциплины предполагает обратное. Можно сказать, что учение о Боге – это «наряд короля» современной теологии, и пожалеть, что не нашелся еще остряк, который бы высмеял наготу наших теологов». Чтобы представить себе суть проблемы»,.достаточно обратиться к трем наиболее влиятель-ным теологам нашего времени. Барт в "Церковной догматике" построил величест-венное тринитарное учение о Боге, поразительное по строгости и яс-ности, однако оно достигает своей цели, только если вывести все теологические понятия за пределы истории и человеческого существо-вания, - в любом случае, "Догматика" наглядно показывает архаичность ортодоксальной теологической традиции, - вряд ли где-либо еще мож-но встретить такое количество бессмысленных предложений. Тиллих построил философское учение о Боге как Безусловном, которое должно было отвечать и человеческому существованию, и религии, но тилли-ховское Безусловное с неизбежностью растворяется в таинственной Основе Бытия, понимаемой двусмысленно как мистическое Божество (Бог помимо Бога) и как абсолютная Имманентность (или Дионисийское в ницшевском смысле). И наконец, Бультман предпринял попытку свести теологию к антропологии, что са-мо по себе говорит о том, что для бультмановской школы идея Бога не имеет больше экзистенциального значения.
Напрашивается мысль, что в западной традиции идея Бога всегда была философской, а не теологической (возможно, за исключением августинианства). Западный человек создал идею Бога как один из спо-собов объяснения мира, Бог философов - это рациональная идея, из которой исходит философское исследование и которой оно завершается в системах философов: последняя глава этой истории, вероятно, бы-ла написана, когда Уайтхед, ранее не интересовавшийся идеей Бога, ухватился за нее при завершении своей метафизической системы. За-падный человек неспособен отделить идею Бога от идеи космоса, идеи рационального порядка, заключенного в мире. Бог и космос - это два полюса одной исходной идеи рациональности самого Универсума. Пока-зательно, что за разрушением идеи Бога в современной мысли неот-вратимо последовало осознание всеобщей бессмысленности: когда Бог исчез, человек ощутил себя "заброшенным" в таинственную пустоту. Однако идея Бога заключала в себе и ложное понимание мира: предпо-ложение о существовании универсального космического порядка остав-ляет без внимания конкретную случайность мира. И когда в современ-ной науке мир был познан достаточно полно, он оказался никак не связанным с его трансцендентной основой. Современная наука несов-местима с теологией, поэтому появление современной науки - и современного историцизма - означает смерть рациональной идеи Бога. Все, что современный человек действительно знает, - т.е. все, что он знает научно или исторически, - он знает только через смерть Бога, через смерть любого абсолюта, от которого могли бы зависеть человеческое знание или опыт. О разрушении естественной теологии (т.е. философской теологии как таковой) говорили уже давно, но при этом не всегда осознавали, что смерть философской теологии в своей основе заключает смерть идеи Бога. Ницшевское провозглашение смер-ти Бога с наибольшей точностью изображает состояние нашей религии и одновременно положение современного человека. Ни один здравомыс-лящий человек не может допустить, что мы всё еще имеем возможность познавать или находить Бога в природе, в истории, в экономике или в политике, в лаборатории и вообще в чем-то, что относится к совре-менной мысли или к опыту. Наш опыт являет нам только отсутствие им молчание Бога.
Отказаться признать смерть Бога - это значит от-страниться от нашей действительности, отвернуться от нашей истори-ческой ситуации. Одним из самых серьезных обвинений в адрес хрис-тианства - от Маркса и Ницше до Сартра и Камю - было обвинение в том, что христианство представляет собой уход от реальности в иллю-зию, трусливое бегство от ужаса и хаоса, пустоты и бессодержатель-ности и вместе с тем от действительных задач человеческого сущест-вования в мире. Христианина упрекали за уклонение от страданий, за отказ принять боль человеческого существования, за неспособность жить в мире переворотов и потрясений, за бегство от мира. Для со-временного мира "христианин" - это жалкий и архаичный человек, он слишком слаб, чтобы жить в кажущемся бессмысленным мире, он ищет утешения в прошлом с тем, чтобы смягчить боль от ран, терзающих его чувствительную душу. Следовательно, признание смерти Бога есть та цена, которую христианин должен заплатить за право быть совре-менным. И как раз отсутствие подлинного учения о Боге в наиболее совершенных концепциях современной теологии есть немое свидетель-ство ее действительной современности. Первая аксиома подлинно со-временной теологии - это принятие смерти Бога.
Смерть Бога откры-лась христианину в современной мысли и опыте, а христианская мысль и христианское знание, в свою очередь, обнаружили ту пропасть, ко-торая пролегает между библейской верой и христианской традицией. Как страшно было заново открыть Бога Библии, о котором Лютер и Пас-каль когда-то говорили с такой уверенностью, и осознать, что этот Бог в действительности есть Совершенно Иное. Библейский Бог не только является совершенно иным, чем все, что мы знаем в мире, Он - или, может быть, следует говорить Оно, так как мы утратили ту близость к Богу, которая позволяет употреблять личное местоимение по отношению к божественному - представляется нам как совершенно иное, чем Бог христианского мира, включая Бога христианской теоло-гии. Сегодня мы знаем, что библейский Бог - по крайней мере тот, который известен христианину - это Бог Конца света. Современные исследования убедительно доказали, что возвещение Иисуса и ранней церкви (включая апостола Павла) было эсхатологическим. Христиан-ский Бог был первоначально известен и провозглашен только через объявление благой вести о пришествии Царства Божия, которое унич-тожит этот мир. Христианин верил, что Царство Божие стало дейст-вительным в нашем времени с воскресением Христа, что порядок этого мира проходит и что жизнь во Христе - или жизнь в Царстве Божием - освобождает верующего от действительности и ценностей этого мира. Вся сила Евангелия, в особенности его нравственная сила, основыва-ется на том освобождении от мира, которое оно принесло христиани-ну. Исторгнутый из действительности мира, христианин находил в се-бе силы встать над ценностями этого мира и осуществить в своей но-вой жизни новую действительную любовь (аgар?).
Таким образом, библейские основы христианской веры были сугу-бо эсхатологическими. Тем не менее, эсхатологическая форма веры вскоре исчезла из ортодоксального христианства, или, точнее, орто-доксальное христианство, начиная с поздних писаний Нового Завета и отцов церкви II века и затем на всем протяжении истории христиан-ства, является неэсхатологическим. Сегодня мы знаем, что основополагающие категории ортодоксальной теологии возникли в ходе "спири-туализации" - иными словами, деэсхатологизации - всех фундаментальных категорий первоначального христианского возвещения. Оче-видно» что такое преобразование христианства было вызвано его изъ-ятием из палестинской почвы и перенесением в эллинистический мир. Вследствие этого начался процесс соединения Христа и цивилизации, приведший к безнадежно запутанному переплетению христианства с цивилизациями, выросшими на основе классической культуры Запада.
Итак, мы стоим перед необходимостью двойного выбора, так как формы и категории унаследованной нами христианской веры никак не связаны с миром, в котором мы вынуждены жить, и кроме этого они оторваны от библейских основ. Поистине, христианский Бог умер. Сегодня христианин вынужден заглянуть в ту же страшную пропасть, пе-ред которой стоит его современник, лишенный веры. Теперь они оба должны жить в новом мире, в мире переворотов и потрясений, в мире, где разрушены все понятия и ценности, где нет абсолютного источни-ка смысла и успокоения. Одна из наиболее сложных задач современной теологии - это задача различения подлинно современного христиани-на и неверующего, который полностью принимает свое положение и жи-вет своей действительной жизнью (есть теологи, которые отрицают возможность такого различения). Но, вероятно, еще более серьезная проблема состоит в том, чтобы попытаться осмыслить христианское значение Царства Божия после смерти Бога, иными словами, надо най-ти подлинно современный, выразимый в современном языке, смысл той Реальности, которая находится в средоточии христианской веры. В одном мы вполне готовы для этого, так как не можем употреблять традиционные категории христианской веры по причине их архаичнос-ти и оторванности от библейских основ. Во всех иных отношениях мы, по-видимому, лишены каких-либо ориентиров. Все религиозные поня-тая утратили свое значение в нашем мире, и пока мы находимся в этом мире, в нашем действительном положении и в наших исторических условиях, мы можем осмысленно говорить только о смерти Бога.